Александр Хатилов.
Как развивалась профессия QA-инженера

Александр Хатилов: В 90-х я был менеджером первого QA-департамента. Тестировщиками тогда стали люди, которых я по знакомым нашел в русскоязычном комьюнити. В какой-то момент у меня работали до ста человек, причем в три смены. Я каждый день звонил в агентства трудоустройства, все время не хватало людей, было безумное количество работы. Мы поставляли компьютеры с pre-installed софтом на разных языках в 27 стран. В Латинскую Америку компьютеры шли с софтом на испанском языке, в Канаду – на английском и канадском французском языках и т. д.

Я был первым менеджером, который начал делать Localization Testing – тестирование локализации. Мы даже привлекали к работе лингвистов. К нам приезжали люди из Канады, Новой Зеландии, Австралии, Франции, Германии.

У нас была такая история. Мы отправляли в Англию большую партию компьютеров, и нужно было проверить грамотность написания всех текстов из методичек и программ на британском английском. Я помню, у меня был список из 183 слов, которые по-разному пишутся в Англии и США. Compaq тогда выпустил первую программу Compaq Calling Center, своего рода софтверный телефон. Она была установлена на все компьютеры этой партии. Компьютеры уже ушли, а жесткие диски должны были лететь самолетом как самое ценное.

Там все было завязано на кнопку Pound Sign. В инструкциях говорилось: «Нажмите цифру и pound sign». Я еду домой и вдруг вспоминаю, что в Европе значок фунта стерлингов Pound Sign называют иначе. Я звоню мачехе из Дании и спрашиваю. Она отвечает, что в Европе это действительно называется Hash Sign. Я разворачиваюсь, возвращаюсь на работу, звоню боссу, и мы останавливаем отгрузку жестких дисков. Нам срочно нужно было переписывать тексты. Сейчас уже говорят "Press pound or hash sign".

Все тексты нам наговаривали голливудские актеры. Актрису мы нашли, а актера не могли найти. Тогда я предложил недавно приехавшего парня из нашего офиса. На родине он служил актером в драматическом театре. Я услышал, как он в комнате говорит "Press hash sign", и позвал босса. По-английски он говорил, как я по-китайски, но гениально подражал голосам и акцентам. И эта фраза у него получалась прекрасно. Почти сутки мы переписывали тексты.

После этого случая уважение к нашему QA-департаменту стало огромным. В команде были молодые ребята, парикмахеры, таксисты. Приезжаешь, половина парковки – такси разного цвета. Compaq находился прямо напротив аэропорта Сан-Франциско. Когда прилетал самолет, половина офиса вставала и убегала: отвозили людей, возвращались и продолжали работать. По пятницам отмечали, и это вызывало недовольство. Но когда мы поймали этот баг и переозвучили программу, нам разрешили устраивать официальный потлак. В Америке есть такое понятие – потлак: все приносят домашнюю еду и угощают друг друга.

Александр Хатилов: В 1993-м Microsoft стала разрабатывать Registry, системный реестр, который должен был заменить конфигурационные файлы операционной системы Windows, а также 32-битных программ. В декабре 1994 года Билл Гейтс пригласил представителей компаний, которые покупали у них ОС, приезжать раз в месяц для объяснения революционности понятия Registry. На первую из четырех встреч от Compaq приехал только я, и Билл Гейтс с двумя инженерами два часа рассказывали мне про Registry.

Мне тогда было 24 года. Все было прекрасно, нас возили в Microsoft в Хьюстон на частном самолете и лимузине. Там был колоссальный кампус в лесу. Я запомнил, что дерево проходило через здание – построили так, чтобы не спиливать. От одного здания до другого тянулись стеклянные трубы, где собирали компьютеры. Красота была невероятная.

Александр Хатилов: Однажды в конце 94-го меня вызывает босс и говорит: «Ты слышал такое понятие – Quality Assurance?» А я помнил с тех времен, когда учился, что инженер по имени Борис Бейзер написал теоретическую книжку Software Systems Testing and Quality Assurance. Он продолжает: «Я тут подумал, мы самые первые и самые крутые в тестировании. Ты не против, если мы тебе поменяем название должности на Quality Assurance Manager? Ну точно лучше звучит. Мы опять пошли в отдел кадров, где девушка попросила нас произнести название незнакомой должности по буквам.

Постепенно идея департаментов тестирования начинала распространяться. Кому-то из наших тестировщиков предложили задержаться в Хьюстоне, кто-то стал туда переезжать. У меня спрашивали, могу ли я кого-то посоветовать. Мне говорили, что там собираются сделать свой департамент, но я тогда этого не видел. Так оно и получилось.

Когда я приехал в компанию в следующий раз, там уже был Quality Assurance Manager, такой здоровый морской пехотинец, служивший в Тегеране. Он сделал QA Lab, где общались в духе "Yes, Sir! Sir, Yes!" Он говорит мне: «Порекомендуй наш отдел своим ребятам. Сначала самым лучшим, а потом всем подряд. Кто хочет к нам переехать, поможем с жильем».

В Техасе давали беспроцентные ссуды, в то время можно было очень дешево взять дом с колоннами и гольф-клубом по соседству, где-то за 80 000 долларов. Он и меня агитировал постоянно. Но я думал: после Калифорнии – в Техас? Двое моих ребят все-таки поехали туда. И постепенно какие-то работы мы стали делать пополам, какие-то работы нам уже не давали, делали сами.

Александр Хатилов: Потом я прихожу на работу и получаю письмо, что наш CTO "resigned" – ушел в отставку. Тут не увольняют, тут все «уходят по собственному желанию». Через полчаса меня позвали в отдел кадров и сообщили, что все QA-кадры, сто человек, переводят в Техас: «Иди сообщи остальным. Тебе предлагали переехать – может ты еще хочешь?» А у нас в Quality Assurance департаменте люди были уже с семьями. Я сказал, что не могу им сообщить: «Сначала меня увольняйте, а потом делайте что хотите».

Когда я вышел с коробкой, были слезы. Первая QA-команда очень сдружилась. Остались самые нежные чувства, часто вспоминаю, как у нас в департаменте было здорово. Со многими ребятами мы общаемся до сих пор.

В 95-м году уже многим компаниям нужен был Software Testing, где-то создавали QA-отделы. Ко мне подошли мои ребята, сказали, что приехали знакомые и хотят учиться, попросили посоветовать школу тестирования. Школ было, кажется, не больше четырех. Я говорю: «У меня человек с улицы лучше работает, чем те, кто там отучился». Они отвечают: «Тогда, может, ты откроешь свою школу?» Я подумал, что сделаю 2-3 потока. Но вот прошло уже 23 года – школа стала для меня мощным хобби.

Александр Хатилов: В то время не было такой большой конкуренции, как сейчас, поэтому софт выпускали раз в два года. Сегодня любой софтверный продукт, который имеет какую-то конкуренцию на рынке, выпускают в спешке, поэтому он выходит сырым. Потом разными патчами его апдейтят, доводят до ума. Более-менее стабильным он становится примерно через год. Так что тестирование очень нужно.

Я сравниваю Quality Assurance и Software Testing с профессиями адвоката и врача. Врач делает три вещи: диагностирует проблему, назначает лечение и проверяет, насколько оно помогло. У некоторых получается первое, второе или третье, а у некоторых – первое, второе и третье. Начинающий врач, в отличие от своего ментора, поначалу не знает, как диагностировать проблему, что назначить и помогло ли. Это очень похоже на Quality Assurance.

В Америке есть такая полушутка. Как понять, где врачу открывать клинику? Надо ехать по городам и смотреть, что делают люди. Если по утрам все бегают и в городе нет джанкфуда, надо ехать дальше – больных там будет очень мало. И если проверить это предположение, то действительно окажется две клиники на весь город. Клинику надо открывать там, где спортзалов нет, зато куча баров, люди едят джанкфуд, по утрам не бегают, а по ночам пьют. Там работа для врачей будет. Один к одному – в Quality Assurance.

Центральная идея Quality Assurance – нужно все время проверять. Уже много лет считается, что программист может сделать ошибку – тестировщику или QA-инженеру запрещается ее не найти. За ошибку ругают не программиста, а тестировщика.

Есть три основных источника проблем с ПО. С точки зрения архитектуры, выбраны не те технологии. Программист плохо пишет код по разным причинам. Раньше один программист писал всю программу или большую ее часть, а теперь это здание строят сотни программистов одновременно.

Другие причины: плохой менеджмент; плохая синхронизация большого количества людей; покупка написанных модулей. Когда эти куски интегрируют в код, возникают проблемы: эти делают все правильно, и те делают все правильно, но вместе оно не работает. Вот поэтому и нужен Quality Assurance.

Если выбраны правильные технологии и программисты хорошо делают свою работу, то тестировщиков нужно мало. В одной компании на 100 программистов – 120 тестировщиков, а в другой компании на 100 программистов – 12 тестировщиков. Если программист хорошо пишет, то тестировщики вообще не нужны или их нужно мало. Но такого не будет никогда. Тестировщики всегда будут нужны, как врачи и адвокаты. Всегда будут ошибки и проблемы.

Александр Хатилов: Есть такой критерий оценки в программировании – Lines of Code: считают, сколько «живых» строчек кода человек написал в единицу времени. Второй коэффициент называется Defect Density, то есть плотность дефектов – количество багов на тысячу линий кода. Например, два на тысячу. Квалификация программиста измеряется временем, которое ему нужно на исправление бага. Его замеряют специальными программами. В среднем, программист тратит 6,8 часов на исправление одного бага.

Сегодня в профессии Quality Assurance есть такая проблема – нет четкого измерения качества работы. Отсутствуют прописанные протоколы: что нужно уметь и знать, какой должен быть выхлоп, как отличить хорошего QA от плохого.

Колоссальное количество людей быстро перестают работать, потому что испорчены тем, что кто-то работает за них. За небольшие деньги они заказывают свою работу в странах с низкой оплатой труда. Первые две недели человек работает, а потом, как и другие, начинает днями сидеть в фейсбуке или не возвращаться с обеда. Через 2-3 месяца вообще перестает тестировать. Люди рассуждают так: «Если случайно все прошло хорошо, то мы герои. А если что-то поломалось, то мы живые люди, что-то случается». Люди с опытом часто ленивы и не работают. Человек год пишет репорты каждый день, а потом выясняется, что у него даже не было аккаунта в тестировочной среде.

Я работаю менеджером с 94-го года и в самых крупных компаниях: Intel, Compaq, IBM, Microsoft, Yahoo, eBay, Macy's, Wallmart, Williams Sonoma, Visa International. Если я беру двух людей, то, как правило, лучше работает тот, который без опыта. Если мы говорим о программисте, то выяснить, что он сделал за неделю, просто. В Quality Assurance проверить качество можно, но тяжело. В свое время я даже написал софт, который измеряет, сколько раз человек прокликал какую-то программу, сколько раз был зафиксирован его запрос.

Александр Хатилов: Калифорния – потрясающее место, но очень дорогое. В Сан-Франциско надо работать только в компьютерной индустрии.

В Кремниевой долине невзрачный дом с одной спальней в самом плохом районе стоит больше миллиона долларов. Мало-мальски хорошее жилье стоит 2-2,5 млн долларов. Но стоит отъехать на 50 миль – и там новый дом стоит уже 50-100 тысяч. В Сакраменто строят микрорайоны в голландском стиле. В Кремниевой долине программист получает 160-200 тысяч в год до вычета налогов. Минимальная зарплата – 46-48 долларов в час, под 100 000 долларов в год. Грубо говоря, один программист за два года полностью выплачивает займ на дом недалеко от Сан-Франциско.

Если снимать жилье, то в Кремниевой долине комната стоит 3000 долларов в месяц. Но то же самое можно взять за 450 долларов немного дальше.

Многие мои студенты работают в Apple, Google, Amazon, eBay. Кто-то начинал как тестировщик, но быстро занял другую позицию, например, стал маркетологом. В большие компании каждый день присылают метры серьезных резюме. Но там принято развивать свой персонал: когда открывается позиция, о ней сначала узнают сотрудники.

Я всегда предупреждаю людей: «Quality Assurance – это профессия, в которой вы всегда начинаете с нуля». Программист год поработал в компании и потом продает накопленные знания, получая все больше денег. В Quality Assurance люди переходят из компании в компанию и видят, что каждый раз все по-другому.

В компьютерной индустрии много разных профессий, но самый легкий способ попасть на IT-рынок – через профессию Quality Assurance. Это электричка, которая быстро довезет до следующей станции. Пешком идти очень долго, тяжело и не факт, что дойдете.

Я часто говорю: «Изучайте, становитесь лучшими, устройтесь в компанию. Если чувствуете, что там нельзя перейти с позиции тестировщика на другую позицию, ищите новую работу». Кто-то останется тестировщиком, потому что понравится. Кто-то перейдет на автоматическое тестирование. А кто-то уйдет в программирование, но уже зная все это изнутри.

Александр Хатилов: Есть два типа знаний: хобби и коммерческие знания, которые ты перепродаешь. Все мы покупаем знания в одном месте и перепродаем в другом. Что такое «перепродать»? Это означает, что нас берут на работу и мы получаем зарплату. Если речь о хобби, то можно изучать что и как угодно. Для перепродажи знаний надо знать точно, что изучать, как это потом продать, какие вопросы зададут покупатели. Самое сложное в Quality Assurance – получить работу. При этом очень легко работать. К тому же, первые месяцы ребята просто изучают продукт.

Первое задание, которое я даю студентам, – сделать рисерч: зайти на сайты для поиска работы и посмотреть, что сегодня идет и какие знания необходимы. Одна из проблем современного образования – слишком академические знания. Спроси у любого программиста через пять лет, и он скажет, что учил много такого, чем никогда не пользовался в работе.

Работает все очень просто. От человека требуется пройти интервью и удержаться на работе. То есть во время обучения надо работать сначала над первым, а потом над вторым, а не наоборот. Задача – правильно написать резюме и пройти собеседование, ответив на вопросы. Какие-то вопросы будут двух- и трехуровневыми. Там надо не только ответить правильно, но еще и показать, что ты действительно понимаешь эту идею, а не просто вызубрил.

Когда я начинал, было трудно удержаться на работе. Я рассказывал, как мы бегали по каким-то книжным магазинам, звонили кому-то, покупали подарки, чтобы нам пальцем показали, где мы делаем неправильно. Сегодня удержаться на работе просто, потому что есть Интернет. Соответственно, при обучении нужно поменять очередность: сначала получить практическую базу, которую можно продать. almamat blog